Old Times Bar представляет:
19 апреля в 20:00 Творческий вечер Павла Поль-Хана Кондратенко.
 
Человек, который был среди основателей Алисы в 1983 году, записал с Алисой альбомы Энергия, БлокАду и 206ч2. Ему есть что рассказать и вспомнить.
Встреча пройдет в формате беседы и вопросов-ответов.
Свои вопросы можно будет задать там, либо написать заранее в комментариях поста.
 
Вход свободный
Сбор гостей в 19:00
СПб Волынский пер. 4
м. Невский проеспект, Адмиралтейская

Расшифровка выдержек:

"Я не хочу хвастаться. Вы простите, но это его слова, покойника, он, когда в первый раз "Алису" услышал, он сказал: "группа – говно, а вот клавишник мне нравится". Я психоделию играл, старые песни "Кривозеркалье" – King Crimson-ское что-то такое. Ему понравилось. Я не слушаю "Алису", я не знаю где сейчас у "Алисы" клавиши. Есть ли они там, компьютеры или клавиши. Мне трудно судить, я просто не слушаю, что они делают".

ВЫБОРГ. РЕСТОРАН "СЕВЕР"
В Выборге была смешная история, когда нас на второй день запретили. Дети финские пьют вино из бутылки. Славка подошёл: "Чего совсем что ли одурели? Давайте сюда". Забрать хочет у них, молодых. Вдруг слышу вопли-крики. На карачиках с третьего этажа на первый папашка их спускается. Они бросили бутылки, разбежались (дети). Папа выпивает сразу одну бутылку, вторую и тут же рубится на рецепшине. Нормальный финский, хороший такой – заехал в Россию, бухнул, выехал ¬– всё. Дождались вечера. Мы там бабах, грохнули, стали играть – всё круто, всё хорошо. Толпу поставили. Славка орёт, кричит. А нам дали место на втором уровне. Там типа балкона. Девчонки баскетболистки какие-то выборгские пришли и стали просто тянуть нас и не давали нам играть. Допрыгивали и снимали с нас штаны. Мы играем, Шаттл смотрю уже в трусах стоит. Короче, такие активные попались баскетболистки – всё с нас поснимали. И на нас, что мы там такой дебош устроили. Утром электричка приходит и идёт смурной Коля Михайлов. А мы с Мишкой Нефёдовым пошли его встречать. Он говорит: "Я приехал, как член жюри. Но я думаю, что сейчас будет вам сегодня плохо, потому что приехали из области – там такие люди в комиссию дополнительно – и мне сейчас по башке дадут – кого ты тут выращиваешь, какую культуру. Вы тут своё дело типа сделали чёрное". Короче, концовка. Во второй день закончилось так, что опять кабак, опять финские туристы пьяные, опять проститутки тире баскетболистки и кумачовое сукно, и стоит стол, где вместо графина с водой...

ПРОСЛУШИВАНИЕ И РЕПЕТИЦИИ
В Питере не было такого мороженого, которое было в Москве. Он сразу нажрался этого мороженого и у него сразу село горло. Мы приехали на Юго-Запад, по-моему, к нему, он там жил. А в этот день как раз играл Зенит со Спартаком. А к нему корефаны пришли дворовые все. Они за Спартак, а Костя уже всё, уже в бухач – всё нормально, человек отдыхает. Мы приехали: на гитару, играй. Мы за Зенит, ты за Спартак. Уже сразу сцепились с этими пацанами, которые дружбаны его там были со двора. Потом гитару дали – на, играй. А он уже играть не может – отмечали с утра чего-то. Чего то "Му-му-му Му-му-му" на одном аккорде. В принципе, это "Му-му-му" – это "Энергия" была спета. На одной струне, на одном аккорде. И тут стали всех вязать, потому что орали, кричали – соседи вызвали ментов. Менты побежали по поводу рысканья наркоты. У меня ничего не было, я этим не занимался. Славик, покойник, у него чего-то было на кармане, решил сдристнуть по-быстрому, потому что там светило бы нормально. В общем, мы выскочили и до поезда с Юго-Запада чуть ли ни пешком добежали с криками "Зачем мы сюда приехали?! Нас чуть не повязали!" Слава сказал: "Больше ни в жизнь в Москву не поеду, никакого музыканта не буду смотреть. Лучше где-нибудь на Колыме, в Петрозаводске. Только не москвича. Нафиг нам этот москвич: Всё. Забыть-забыть-забыть". Сели в поезд, приехали, забыли вроде как. Февраль. Полгода прошло. Стук в дверь. В Автово. Заходит парень. Нормальный такой. Говорит: "Ребята, вы меня извините, я тогда был не в теме, я перед вами извиняюсь. Можно я вам сыграю на самом деле? Мы попробуем ещё раз". Ну, Шаттл там: "Да чего там пробовать-то? Про тебя уже рассказали, что ты на одной струне играешь". Я говорю: "Не-не-не (я всегда был дипломат в команде) пусть человек сыграет, человек прибыл издалека, дайте человеку кофе-чай". Всё, такие сели, пусть сыграет чел – всё нормально. Он стал играть. Нас цепануло сразу всех на самом деле. Это настолько свежо и неожиданно. Не та музыка, которая в этой "Энергии" есть. Он играл опять-таки на каких-то своих трёх-четырёх аккордах эти песни. Мы сказали: "Офигенно!" Он вот какую фразу сказал: "Давайте, может, одну-две песни какие-нибудь выберите. А так я готов спеть ваш материал". А мы уже вовсю готовились со своей панкухой на следующий фестиваль. У нас программа была сделана туда. Мы уже готовились реально, потому что там оставалось две недели буквально, ну месяц, до этого фестиваля. Естественно, мы чем-то занимались полгода – чего-то брякали, играли. Вот. И он нам оставляет эти песни. Было-то их шесть-семь всего-то. Мы их вышли и сыграли, то что было. Все ребятки говорят: "Костя, а мы не будем свою программу. Ты езжай в Москву и через две недели приезжай". И мы сыграли то, что мы придумали. Вот этот "Меломан" придуман, "Соковыжиматель", гимн "Алисы", "Экспериментатор" – уже другая музыка была. Почти всё в этом во всём вся мелодика была коллективом придумана. И он приезжает – он сам обалдел – так это, говорит, хиты! Короче, его вставило и всё. Главное, его вставило! Он приехал через две не дели – так встал к микрофону – мы ему ля-ля-ля напели – репетнули – и он уже на следующий день так уверенно стоит, уже другой Костя – до сих пор такой. И всё.

ТАЛИНН. КЛУБ "TSELLULOOS"
Мы когда отработали на фестивале, мы сразу и разругались. Разбежались. Вот в Талинн поехали тогда сразу, помнится. Костя... А мы не знали, что они едут в Таллин и они не знали, что мы едем в Таллин. Эстонцы – это шахматисты такие. Они вписали одну "Алису" и вторую "Алису". Мы спросили: а чего вы вписали две "Алисы"? Так мы, говорит, не понимали – пусть будут две, все приехали, а там разберёмся, кто будет выступать. Тогда Костя с Петей пусть акустику играют, а мы в электричестве выйдем. А мы поехали с Терри – певица такая. Она модная джазовая певица. Потом она уехала в Америку, стала солисткой Арлингтонского джазового оркестра. Вот это девка была, конечно, я вам скажу. На тот момент пост-панк пела с нами в основном и нью-вейв. По манере, по подаче Нина Хагген такая. Она неуправляемая вообще девчонка и мы стали ей имидж придумывать, потому что она одета была, как последняя, не гопница что ли, никак не одета, короче. На сцену так не выходят. Мы смотрели-смотрели, что делать. Надо же как-то публику на себя брать. А кто это возьмёт – вокалист, естественно. Славка достал швабру – к швабре привязал ей микрофон. Достал халат – одел, платочек ей повязал. Говорит: иди вперёд. Вышла "уборщица" и так зажгла реально. Этих с колбасой – вот это самая тяжёлая публика была. Даже Кинчев один раз сказал: "Перестаньте жрать свою колбасу". Они там сидели, даже в " LinnaHall", они ели колбасу и чем-то запивали. Колбаса у них всё время была – бутерброд с колбасой. Запах этой колбасы на сцене просто вообще. Вот они эстонцы – сядут и всё. И такая только кучка русских прыгала – "Мы вместе! Мы вместе!" А эти все сидят и колбасу жуют.

КГБ. "МУЗЫКАЛЬНЫЙ РИНГ"
Да нормально, а чего люди – у них же служба. Конечно, не любил он журналистов... Преследования? Вы же сами знаете, что Костю с поезда завязали из Пскова, когда приехали. Это же известная история. "206 часть 2", как говорится, и всем известная тема. А так, я иногда мог и бухнуть с ментами. Событий не было, что бы его вязали. Были люди наверху в Смольном или где-то ещё в ВЛКСМ и у них были "жертвы", понимаете. Вот это единственный "Музыкальный ринг", почему он не вышел? Он один не вышел. Всех выпустили, кроме "Алисы". Сейчас можно его посмотреть, но он обрезанный. Практически ничего там не осталось. А там же полемика бурная была. Мы сыграли где-то песен пять, а час с чем-то о чём-то разговаривали. И нас всего пять человек: три немых (я, Нефёдов и Шаттл) и Славка с Костей перед ними. Комсомольцы там вокруг просто. И они их уделали. Они все поняли, что они не в теме. Красиво уделали. В первый раз я видел, чтобы вот так интеллигентно без всяких оскорблений. Просто показали людям, чтоидёт новая история. Не боялись? А мы уже были на такой высоте, что мы знали, что наши люди отобьют. Вы нас отобьёте. Алисаманы нас отобьют. Правда был. Ребята за нас порвут просто. Я серьёзно могу сказать, мы уже их не боялись. Подставы были всякие разные. Вот во Владивосток приехали, пришли в ресторан, сидим. Там мега-пельмени: с рыбой, с медвежатиной. Мы пельмешки едим, вдруг человек подходит и такой шмоток травы перед Костей держит в руках. Говорит: я с корабля вписался, зарплату не заплатили, вот это (чуть ли ни килограмм) всего сто рублей, купи. Костя быстро подсчитал сколько это стоит в Москве. Машинально у Кости в карман полезла рука, я говорю: слушай, это подстава, сейчас тебя возьмут. Пожалуй, ты прав – он мне говорит – за такие бабки в Москве и пять грамм не купишь. Хотя бы ополовинили, чтобы на правду было похоже. И правда, подстава. Он нам просто навязывал это, чтобы хотя бы кто-то в руки взял. Уже от Кости отвязался, Петя стал какие-то глупые вопросы задавать. Мы его тоже по рукам. Пошли уже оттуда. Садимся в автобус и видим, как куча этих самых агентов ходят вокруг этого человека, они в кожаных куртках. Это спецслужбы, короче, на тот момент. Вот такая история была. Были такого плана подставы при Советском Союзе.

О ПРОЗВИЩЕ "ПОЛЬ-ХАН"
Был очередной бухыч – все сели и сидят пьют. Шаттл зацепился с Петей. Шаттл говорит: "Я правнук атамана сибирского". Шаттл из Красноярска. Интернета не было, но ты там почитай, туда-сюда, в какую-то тамошнюю википедию Петю отправляет. Петя сидел, сопротивлялся, потом говорит: "Да чего с тобой говорит, какой-то атаман, какой-то казак, куда-то в Сибирь. Вот я – граф Самойлов!" Я такой сидел-сидел, думаю, ну и чего граф Самойлов, я вообще потомок Хан-Гирея. И вдруг в углу кто-то заплакал. Поворачиваемся – Кинчев сидит и плачет: "Один я чурка беспородная". Вот так как-то понеслось – "Поль-хан" прицепилось.

О ФИЛЬМЕ "ЛЕТО"
Сначала я полфильма плевался на самом деле. Я себя ловил на мысли, что настолько это всё не правильно. Этого не было. А потом – а почему человек, который (Серебрянников) этот фильм снял, должен был быть вместе с нами. Это же драматург, это же режиссёр. Он показал пласт. И он, в принципе, этот пласт показал. Он его просто не так сделал – чего-то не было, что-то не так – Майк другой, Свинья другой – он не такой. Но люди, которые это не знали, для них он такой.