"Петербургский дневник": Помнится, в 1988 году, когда я проходил срочную службу в Тбилиси, меня вызвал командир полка и, швырнув мне ленинградскую газету «Смена» с материалом-пасквилем «Алиса» с косой челкой», произнес: «Посмотри, что твои фашисты там в Питере вытворяют». И вот, спустя 25 лет, нечто подобное происходит в петербургской прессе снова. Но на этот раз акцент сделан на новомодной теме нездорового поиска «разжигания национальной розни и проявлений экстремизма». Почему подобное происходит именно с вами?

Константин Кинчев: Понятия не имею, видимо, слишком многих раздражаю самим фактом своего существования. Иного объяснения нет… С другой стороны, приходится признать, что неспособность к увиливанию и угодничеству с некоторых пор приравнивается к экстремизму.

"Петербургский дневник": С одной стороны, вы никогда не попадаете на страницы таблоидов в качестве «героя» липких и сальных скандальчиков, с другой – становитесь объектом бесконечных обсуждений типа «а почему, дескать, Кинчев носит футболку с надписью «Православие или смерть». Согласны ли вы с утверждением, что чем сильнее личность, тем больше ее бьют?

Константин Кинчев: Вы вынуждаете меня быть несколько нескромным, но если говорить о судьбах русских Поэтов, трудно припомнить хоть один безмятежный вариант жизни и судьбы.

"Петербургский дневник": Константин, а в чем секрет, что за десятки лет вашей концертной деятельности вы не растеряли своей энергетики?

Константин Кинчев: Нет никакого секрета, я просто люблю то дело, которое выбрал, вот и все. Это не значит, что рок-н-ролл не затратный вариант жизни, очень даже затратный, но радость сцены как-то компенсирует все сложности.

"Петербургский дневник": Если вспомнить почти уже былинные времена, когда герой ваших песен, «болтаясь между Ленинградом и Москвой», чувствовал себя и «здесь и там чужим», то изменилась ли картина сейчас?

Константин Кинчев: Я бы поспорил по поводу «былинности», так как мало что изменилось, разве что география сильно расширилась и года прибавились, но не настолько, чтобы относить меня к «преданьям старины глубокой»… А так как мотался, так и мотаюсь. Не могу сказать, что устал от этих мотаний.

"Петербургский дневник": Близок ли вам вообще Петербург сегодня?

Константин Кинчев: Я Питер люблю и любил, и вчера, и сегодня, и завтра буду любить. Это мой родной город, не по факту рождения, а по уровню благодарности городу, который сделал меня таким, каков я есть.

"Петербургский дневник": Сравнивать Петербург и Москву – скорее всего нелепое и бесполезное дело. Тем не менее с каким цветом, запахом, звуком, вкусом у вас ассоциируется Петербург, а с какими Москва?

Константин Кинчев: Тут, вероятно, надо вспомнить корюшку? Это вряд ли. Ассоциации - это встречи с людьми, память о тех, кого уже нет, радость от встречи с теми, кто еще жив, кто еще рядом. А если приземленнее… дрязг трамвая под окнами «Октябрьской», и один и тот же фонарь, свет от которого бьет в окно гостиничного номера и уже много лет мешает мне спать.

А Москва... Кривость переулочков, знакомые с детства маршруты и какая-то непроходящая память о городе, который сейчас изменился почти до неузнаваемости, но все равно остается любимым и родным.

"Петербургский дневник": Насколько, по вашему личному мнению, вы отличаетесь в обычной жизни от того Кинчева, которого привыкли видеть на сцене?

Константин Кинчев: Это странный вопрос, не очень понятно, о чем вы? Я не сплю в концертной одежде, не хожу по квартире, не выпуская из рук микрофон, и вы удивитесь, не распеваю песни с утра до ночи. Но даже смотря футбол, вполне мирно сидя на собственном диване, я остаюсь тем, кого вы видите на сцене. Вот такой парадокс.

"Петербургский дневник": Что вы больше всего цените в людях, а что презираете?

Константин Кинчев: Искренность ценю, внятность и понятность. Да-да, нет-нет. Лукавство раздражает, это да. Что касается презрения… Даже не припомню, кто вызывал бы во мне столь сильное чувство.

"Петербургский дневник": Рок – это протест. В чем заключается ваш личный протест?

Константин Кинчев: Да никакой это не протест. Рок - это правда, честность, искренность. Вполне вероятно, что именно это кому-то кажется протестом, но это слишком упрощенный взгляд и на рок, и на жизнь.

"Петербургский дневник": Являются ли музыканты группы «Алиса» вашими единомышленниками?

Константин Кинчев: Я могу лишь надеяться на это, но никогда не задавал своим музыкантам такого вопроса и вряд ли буду.

"Петербургский дневник": Какой дорогой поведет «Алиса» свою Армию в ближайшее время?

Константин Кинчев: Как обычно, только вперед.

"Петербургский дневник" — Дмитрий Стаценко

20 марта 2013 в 13:25