no©2000-2024 КиБиткА
Летопись Группы АлисА
Ваш логин:
Пароль:

 

Поиск:

 

август 1987 - Гурзуф

198708242

Кинчев в Гурзуфе на Чеховском пляже.

 

Фотография: Наталья Васильева-Халл

 

 

 

КК: Это очень весёлые были гастроли. Нас поселили в Гурзуфе, в клубе. Пять групп, по-моему, было. «DDT», «Наутилус», «Телевизор», «Объект насмешек» и «Алиса». Все мы жили в этом клубе. Просто матрасы постелили и мы там жили. Замечательно проводили время. Какие-то группы выезжали в Симферополь выступать. Потому что концерты были в Симферополе, а жили мы в Гурзуфе. Кто-то отыгрывал, возвращался в наш домик. Но в домике, конечно, было весело, и там каждый вечер оттопыривались. Джем-сейшены, Коля "Рок-н-ролл", который тоже прибился и жил с нами, то есть ему аккомпанировали все, кто мог стоять ещё на ногах. Колян там зажигал каждую ночь. Аппарат туда принесли, конечно. Всё было. И Алик пел там. Все, кому не лень.
ВЖ: А это организовывал Рок-клуб?
КК: По-моему, да.
ВЖ: А помнишь ночёвку в притоне, которая описана в книге Барановской?
КК: В каком притоне?
ВЖ: Наркоманском.?
КК: Какой кошмар. Я не помню. Я давно книгу не читал, я не очень помню. Я её повёл в наркоманский притон? Какой ужас.

 

Разговор Валерия Жука с Константином Кинчевым для программы "Летопись. Блокада", 02.02.2005

 

 

 

Из книги Н.Барановской "По дороге в Рай":
"После того как доблестный коллектив фирмы "Досуг" нас "кинул", помог нам решить проблему ярый поклонник группы "ДДТ", который работал директором клуба в Гурзуфе. Туда все и поехали. Условия были предложены казарменные. Ряд тюфяков, положенных прямо на пол в зрительном зале клуба. Там мы прожили очень недолго.
В клубе была кое-какая допотопная аппаратура. Однажды вечером ребята устроили импровизированный концерт. Алик Тимошенко, директор "АЛИСЫ", пел блюзы. Все, кто мог, ему помогали. Выходило замечательно. До тех пор, пока в тот вечер в клубе не появился человек с железными зубами по имени Ник "Рок-н-Ролл". Когда блюзы кончились, он влез на сцену и начал петь что-то дико-несусветное, потом снял штаны. По всему было видно, что он доволен собой чрезвычайно. На все это мне было тошно смотреть. Я все думала, найдется ли хоть один мужик в нашей большой компании, который просто выкинет эксгибициониста со сцены. Этим мужиком оказался Рикошет. Он не то чтобы "выкинул", но как-то так сделал, что тот сам ушел. А что же Кинчев? Он смотрел на все это и улыбался. Похоже, происходящее его забавляло. На следующий день меня вызвали в местное отделение милиции и предложили покинуть клуб в двадцать четыре часа. И когда я, как мне казалось, уже смогла смягчить непреклонную суровость главного начальника, мне объяснили, что сделать ничего нельзя. На нашем выдворении настаивает... директор клуба. Тот самый, что нас пригласил. Впрочем, его можно понять. Хотя в тот момент я на него разозлилась ужасно. Куда было девать всю эту орду? Выручили фаны.
В Гурзуфе был пивняк, или, как гласила вывеска, "Пивной зал", где после пляжа музыканты оттягивались. Причем почти всегда бесплатно, потому что фаны готовы были выставлять кружку за кружкой при одном слове "АЛИСА". Помню даже, как алисовцы все по очереди надевали сделанную Андрюшей Столыпиным, художником группы, футболку с надписью "АЛИСА", "униформу", так сказать, чтобы попить пивка на халяву, - фаны узнавали в лицо (и без фирменной футболки) только Кинчева, а пива хотели все. В этом пивняке, узнав о постигшем рокеров изгнании, фаны и пообещали всех пристроить на ночлег. ДДТ-шников из любви к коллективу директор все же оставил в клубе. Объектовцев взяли всех скопом. Чета Кондратенко и Самойловы уехали аж в Ялту, а Алик Тимошенко с приятелем - в какой-то близлежащий поселок. Непристроенными остались Шаталин, Кинчев и я, грешная. Утром должен был прийти автобус из Симферополя и забрать нас. Но до утра надо было дотянуть.
Человек лет тридцати в белом джинсовом очень помятом костюме пообещал нас устроить. А для начала, на радостях, что представился случай помочь в беде самому Кинчеву, начал накачивать его спиртным. К вечеру (а темнеет, как известно, на юге рано и сразу) потерялся Шаталин. Все поиски результатов не дали. Потом выяснилось, что он "нелегально" пробрался в клуб и на зов не откликался, чтобы не быть выдворенным. А нас услужливый фан отвел куда-то к черту на кулички, в горы. И вот когда мы туда пришли, я поняла, что Крым приготовил мне очередное испытание. Это был наркоманский притон. Вокруг не было ни одного человека с осмысленным взглядом. Что-то тяжелое, мрачное, безысходное витало в воздухе. Может быть, мне так казалось, потому что в такой компании я очутилась впервые. Мне было страшно. И тут исчез Кинчев - его куда-то увели пить. Я осталась одна. И знала, что ни за что на свете не войду в этот дом (если можно так назвать строение, представшее очам). И сидела в темноте на улице, на большом сером камне. Одна задача была - остаться вне поля зрения этих людей. Так я просидела не менее часа. Может быть, и более. В горах не только беспросветно темно, но еще и адски холодно.
Когда появился Кинчев, то очень удивился, что я не в доме и не сплю. Я объяснила ему как могла все свои страхи. А он стал уверять меня, что я неправа.
- Хорошие ребята, ты чего? Не надо их бояться...
Тогда я была мало способна анализировать то, что он говорил. Но потом я вспомнила и его доброжелательные высказывания о Нике "Рок-н-Ролле", и об этих "хороших ребятах". Он никого не судил и каждого стремился понять. Он отлично усвоил уроки Саши Башлачева, с которым тогда дружил:
Тут дело такое,
Нет тех, кто не стоит,
Нет тех, кто не стоит любви...
А может быть, это были и не СашБашевские уроки, а просто черта его собственной натуры.
Но он действительно очень благодушен был с этими горемыками. И учил меня тому же. И, наверное, он был прав. Потому что эти "жуткие" как мне казалось, люди сами легли спать на полу, уступив нам, гостям, единственные две кровати в доме и единственные два одеяла. И ни на какие уговоры поменяться местами ни за что не согласились. Все это я припомнила потом. Тогда же рассуждать мешал страх. Костя начал рассказывать мне про свою жизнь, про детство, про школу где учительница называла его американским шпионом - так не вязался его облик с ее представлениями о советском школьнике, про жену - про все на света Он говорил без умолку до тех пор, пока я не перестала бояться тех, кто нас приютил.
Была и еще одна причина, по которой он относился к нашим хозяевам с сочувствием. Он прекрасно знал всю меру их несчастья.
В тот же вечер он говорил:
- Знаешь, -я ведь сам на игле сидел...
- Не может быть...
- Может.
- Но теперь... Ведь с тобой, вроде, все в порядке. Ты что, лечился? - спросила я.
- Нет. Я сам...
- Но, говорят, это почти невозможно, что это физически адски тяжело. Говорят это какие-то жуткие боли, сердце даже отказывает.
- Ну да, ломка и все такое... Но я никуда не обращался... Сам... Решил, что завяжу, и завязал...
Я узнала и о том. что один из его ближайших друзей погиб от наркотиков. Ему посвящено "Осеннее солнце". Друга звали Борисом. Он не проснулся после рокового укола. Это случилось на исходе лета.
...У Кинчева и вправду удивительная способность чувствовать людей, понимать их. Поэтому он способен простить многое. Но мне приходилось видеть и то, насколько жестким и непримиримым может быть этот человек. Обычно это происходило в случаях, когда речь шла о принципиальных для него вещах. Он становился подчас даже упрямым.
Резким до грубости случалось видеть его и в других ситуациях. Помню в том же Гурзуфе, когда, изгнанные, мы всей толпой сидели у клуба в раздумьях, как быть дальше, туда сбежалась куча фанов и фанок. Я думала о том, что теперь делать, когда услышала за спиной:
- Костя, а можно автограф?
Последовала пауза.
- На, целуй... Ногу, говорю, целуй! - прозвучало после паузы в ответ на просьбу.
Я обернулась. На траве сидела совсем молоденькая девчонка. Перед ней стоял, по-наполеоновски скрестив руки, Кинчев с брезгливо-злобным выражением лица. Босая и не очень чистая кинчевская нога почти упиралась в лицо этой девчушки.
Меня передернуло. Я поспешно отвернулась, потом совсем ушла в сторону. "Вот гад! Звезда, понимаешь ли! Того гляди лопнет от спеси. Фанфарон!" - так думала я. И только спустя долгое время, как-то к случаю напомнив ему этот эпизод и, естественно, высказав свое отношение, я услышала:
- А ты видела, где она попросила оставить автограф? Юбку задрала до пупа, и... Автограф ей там напиши!
Вот такой вдруг пуританский гнев.

"В пресловутом Гурзуфе 18 августа местная шпана устраивает что-то вроде вендетты: идут по улицам и избивают иногородних, отдыхающих. То, что их родители, в основном, за счет этих отдыхающих и живут, их мало беспокоит. Пришли аборигены и в наш клуб, накануне нашего изгнания. Я испугалась ужасно. Ничего, кроме кровавой свалки, ожидать не приходилось.
Кинчев отошел с ними куда-то в сторонку. Через несколько минут местные спокойно ушли.
- Я их уболтал. А чего, нормальные ребята...
И при всем этом за собственное достоинство, "за другие своя", там, где словом не прошибешь (бывают ведь такие экземпляры человеческие), там, где он сталкивается с откровенной подлостью, в таких случаях рука его не дрогнет. Уж коли воспоминания снова привели меня в Гурзуф, надо сказать, чем же все-таки завершился крымский рок-десант.
После того как 24 (!) концерта в Симферополе закончились, три группы - "АЛИСА", "ДДТ" и "Телевизор" - были приглашены еще на шесть концертов в Ялту."

 

 

 

198708242

 

198708242

 

198708242

 

198708242

 

198708242

 

198708242

 

198708242

 

198708242

 

198708242

 

198708242

 

Фотографии: Валерий Потапов

 
Дата публикации: 11.07.2015;   Опубликовал Дмитрий Фан Крот;   Кол-во просмотров: 1979

август 1987 - Валерий Потапов запечатлел К.Кинчева рядом с афишей фильма «Взломщик» (Симферополь)
25 августа 1987 - Концерт - Севастополь - клуб-кафе "Фонограф" - Кинчев (Акустика)

 

 

НАВЕРХ